Lyrics
за столом сидит девочка и пишет о праве
в стране, в которой право не соблюдается.
она видит вдалеке открытые поля,
и небо — синее-синее, оно манит еë свободой.
эта девочка чем-то напоминает меня,
а может, это я и есть — какие-то полгода
назад.
когда ещë не было ни цели, ни мечты.
когда ещë не слились тысячи дорог в одну,
и небо было полное темноты и пустоты,
а сейчас это небо — тут:
я кладу ладонь на грудь,
почти посередине, но чуть-чуть левее.
там, где под пальцами стучит-живëт-поëт.
мне хочется всегда слышат это пение,
и знать, что не окончен мой полёт.
что это только начало — и ждёт впереди
длинная жизнь и все эти «долго-счастливо».
мне больше не нужно иной любви, только та, которая настоящая.
которая уже во мне горит — да, вот здесь, посередине и чуть-чуть левее,
это сильная любовь, она на весь мир.
я так люблю свой дом и так хочу поверить,
что он тоже.
и ждёт, и примет.
и всё обязательно будет хорошо,
и все прочие «не грусти», «наладится», «будь сильной».
но это — конечно — потом.
а пока... (а-а-а)
ну что пока?
рокот далёкий вокзалов, ночь, спасение от пуль.
пули свинцовые, холодные — они не страшные, они сердце навылет способны разворочить,
но тело — оболочка,
оно всё равно погибнет.
мне страшно за то, что глубже и плоти, и сердца.
там, внутри, у каждого что-то вышито:
кто вышивает шёлком, а кто свинцом,
у кого там песня, у кого — прочерк из терций.
но у каждого что-то есть, и все они — люди.
а у кого внутри пусто, тот хуже, чем зверь.
а ещë страшнее — те, у кого в сердце будет
ровным почерком каллиграфическим слово «убей».
или «война». или «тьма». или прочее-прочее... (о-о-о)
девочка сидит за столом и пишет о далёкой стране,
она доверяет своему одиночеству,
и ей почти хорошо, и еë всё почти что устраивает — как и всех —
но иногда, ночами тихими и страшными, ей так хочется
достать билет
и лете-е-ть —
туда, где дороги
слагаются
пламенным
росчерком,
и где рассвет.
достать билет
и лете-е-ть —
туда, где дороги
слагаются
пламенным
росчерком,
и где рассвет. (а-а-а)
